— (тип героя) — совокупность персонажей, близких по своему социальному положению или роду занятий, мировосприятию и духовному облику. Такие персонажи могут быть представлены в различных произведениях одного и того же или нескольких писателей.
Литературные типы являются отражением тенденций духовного развития общества, мировоззрения, философских, нравственных и эстетических взглядов самих писателей. Распространение того или иного литературного типа может быть продиктовано «социальным заказом», то есть потребностью общества, читателей в изображении людей с каким-то устойчивым комплексом качеств. Интерес и благожелательное отношение к ним со стороны читателей и критики, успех книг, в которых изображаются такие люди, стимулирует писателей к «повторению» или «вариациям» определенного литературного типа.
Нередко новый литературный тип вызывает интерес критиков, которые и дают ему название («благородный разбойник», «лишний человек», «маленький человек», «униженные и оскорбленные», «нигилист», «босяк»). Теоретическое осмысление литературных типов завершается литературоведами, опирающимися на более широкий круг фактов истории литературы.
Литературный тип «благородного разбойника» возник в романтической литературе. Это человек благородного происхождения (дворянин), который в силу различных обстоятельств оказывается вне закона, становится разбойником. Представитель высшего сословия превращается в изгоя, отверженного. Как правило, мотивами такого превращения являются оскорбление, унижение или обида. «Благородные разбойники» борются за справедливость, мстят своим обидчикам. Это по-настоящему благородные люди, жертвующие своим общественным положением ради чести и торжества справедливости. «Благородные разбойники» есть и в произведениях русских писателей: таков Владимир Дубровский, мстящий Троекурову и лжесвидетелям за бесчестие (роман А.С.Пушкина «Дубровский»), капитан Копейкин, борющийся за то, чтобы справедливость была восстановлена («Повесть о капитане Копейкине» в поэме Н.В.Гоголя «Мертвые души»).
К типу «лишнего человека» критики XIX в. и некоторые литературоведы в XX в. относят Евгения Онегина, Печорина, Обломова, героев романов Тургенева (Рудина, Лаврецкого). Так называют дворян, не нашедших своего места в жизни, не увидевших применения своим силам, нередко слабых и безвольных. Следует заметить, что тип «лишнего человека» — это скорее результат критического осмысления названных героев с определенных идеологических и общественных позиций. Материал произведений не позволяет оценивать Онегина, Печорина и других только с точки зрения их общественной «пользы». Этот ряд героев отражает разные эпохи, различные представления писателей о человеке. Рассматривать героев столь разных произведений в рамках одного литературного типа вряд ли оправданно.
Литературный тип «маленького человека» сложился в русской прозе 1830-х — 1840-х гг. Для своего времени такой тип героя был своеобразной революцией в понимании и изображении человека в литературном произведении. В самом деле, «маленький человек» был не похож на исключительных романтических героев с их сложным духовным миром. «Маленький человек» — это, как правило, бедный петербургский чиновник, «винтик» огромной бюрократической машины, существо незаметное, стоящее на одной из нижних ступеней социальной лестницы. Характер такого человека был непримечательным, в нем не было каких-либо сильных душевных движений, «амбиций».
Духовный мир «маленького человека» скуден, малоинтересен. Однако авторы произведений о «маленьких людях» изображали их с гуманистических позиций, подчеркивая, что даже такое жалкое, беззащитное и бесправное существо достойно уважения и сострадания. Многим произведениям о «маленьких людях» присущ сентиментальный пафос. Появление «маленького человека» стало началом демократизации литературы. Класси-ческиеобразы «маленьких людей» созданы А.С.Пушкиным (Самсон Вырин в «Станционном смотрителе», Евгений в «Медном всаднике») и Н.В.Гоголем (Башмачкин в «Шинели»).
Развитием типа «маленького человека» стал литературный тип «униженного и оскорбленного» человека, который ярче всего представлен в произведениях Ф.М.Достоевского («Униженные и оскорбленные» — название романа Достоевского). Впервые образ «униженного и оскорбленного» человека — Макара Девушкина — создан Достоевским в романе «Бедные люди» (1846). Этот герой, бедный петербургский чиновник, был внешне похож на многочисленных «маленьких людей», изображавшихся писателями «натуральной школы» 1840-х гг. Но, в отличие от своих современников, Достоевский не ограничился социальной характеристикой Девушкина. Он показал, что его герой понимает и остро переживает свое унизительное положение, не может смириться с ним, хотя и не способен к протесту.
Тип «униженного и оскорбленного» стал подлинным художественным открытием Достоевского. В его изображении мелкие чиновники, студенты, несчастные женщины и дети из низов общества — люди гордые, мыслящие, глубоко чувствующие, со сложным и своеобразным духовным миром. Некоторым «униженным и оскорбленным» в произведениях Достоевского присущи черты романтических героев. Это романтики, оказавшиеся на «дне» жизни, несущие свой крест, но внутренне не смирившиеся со своим унизительным положением. Яркие образы «униженных и оскорбленных» созданы писателем в романе «Преступление и наказание»: семья Раскольниковых, семья Мармеладовых. Каждый из этих людей — яркая личность со своей судьбой, со своими взглядами на мир.
Читать еще: Rene magritte картины. Рене магритт картины
Первооткрывателем литературного типа «нигилиста» был И.С.Тургенев, создавший в романе «Отцы и дети» образ Евгения Базарова. После Тургенева этот тип героя был воспринят многими писателями 1860-х гг. как наиболее злободневный и интересный. Появились многочисленные «антинигилистические» романы, отразившие подлинные черты «нигилистов», а точнее, разночинцев-демократов, 1860-х гг. Но изображение «нигилистов» было крайне тенденциозным, часто карикатурным. Писатели фактически создавали миф о лидерах молодежи того времени, чрезмерно подчеркивая в их мировоззрении, духовном облике, бытовом поведении и даже внешности отрицательные черты. «Нигилисты» в романах И. А. Гончарова («Обрыв»), Н.С.Лескова («Некуда» и «На ножах»), В.П.Клюшникова («Марево»), А.Ф.Писемского («Взбаламученное море»), В.В.Крестовского (дилогия «Кровавый пуф») нередко выглядели примитивными людьми, распущенными и развратными, прикрывавшими «системой фраз» свое скудоумие и аморальность. На фоне таких героев тургеневский Базаров является объективным и самым удачным в художественном отношении опытом изображения разночинца-демократа.
Литературный тип «босяка» («бывшего» человека, попавшего на «дно» жизни, бродяги) появился в произведениях М.Горького 1890-х гг. — в рассказах «Челкаш», «Бывшие люди», «Мальва». Классическим завершением этого типа можно считать героев горьковской пьесы «На дне» (1902). В изображении Горького «босяки» — выходцы из различных слоев общества, оказавшиеся на обочине, а часто на «дне» жизни. Это бродяги, обитатели ночлежек, притонов, живущие случайными заработками, воровством или подаянием. У них нет собственности, они презрительно относятся к быту. Горький подчеркнул в своих героях особые духовные качества: гордость, свободолюбие, жесткость, даже жестокость по отношению к людям и в то же время готовность отдать последнее. «Босяки» презирают жалость, не чувствуют себя отверженными, а, напротив, любят подчеркивать, что это они отвергли фальшивый мир людей, их ложные ценности. У них складывается своя романтическая философия жизни, основанная на культе свободного, гордого и сильного человека.
Д овольно часто под литературным типом имеют в виду просто группу персонажей, объединенных общим социальным положением (дворяне, помещики, чиновники, крестьяне, купцы и т.п.) или родом занятий, профессией (офицеры, солдаты, ученые, писатели, революционеры и т.п.). В этом случае предполагается, что социальная или профессиональная принадлежность людей обусловливает их сходство.
Литературный тип (О литературе).
Тип это обобщенный художественный образ, который воплощает типичные черты, присущие определенной общественной среде; ряд литературных персонажей, связанных общими социальными признаками, характерный для произведений русской литературы.
Отличие типа от характера
Тип литературного персонажа, в отличие от характера, представляет не только индивидуальную характеристику героя, а и обобщение устоявшихся качеств конкретной категории лиц. Ряд персонажей одного типа не тождественны по характеру, их объединяют общественные тенденции. Характер персонажа часто является вариацией одного литературного типа. Писатели обычно продолжают развивать, совершенствовать основанный ими тип героя или открывают новые типы.
Примеры и происхождение литературных типов
Названия типов произошли от литературных истоков или имен их первооткрывателей:
- тип «лишний человек» – сочетание закрепилось в литературной теории после издания повести И. С. Тургенева «Дневник лишнего человека» (1850 г.);
- тип «дама бальзаковского возраста» – сводная характеристика героинь, вошедшая в обиход после появления романа Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина» (1842 г.);
- тип «двойник» – термин стал применяться после издания повести «Двойник. Петербургская поэма» (1846 г.) Ф. М. Достоевского;
- тип «тургеневская девушка» – обобщенный образ женских персонажей из сочинений И. С. Тургенева 50-80 годов XIX века;
- тип «самодур» – характерный герой пьес А. Н. Островского («Гроза», «Бесприданница», «В чужом пиру похмелье»);
- тип «босяк» – типичный образ рассказов Горького («Коновалов», «Двадцать шесть и одна», «Супруги Орловы»).
Тип «маленький человек»
Под влиянием реализма в 20-30 годах ХІХ века в русской литературе появился тип маленького человека. «Маленький человек» – персонаж низкого происхождения и социального статуса, который, в отличие от бунтарских романтических героев, не обладает сверхспособностями, но является душевной и доброй личностью. Формируя и культивируя образ маленького человека, писатели стремились демократизировать литературу и вызвать внимание, гуманность к простому человеку, который заслуживает расположения.
Тип маленького человека открыл А. С. Пушкин в лице главного героя повести «Станционный смотритель» (1831 г.) и раскрывал его в последующих сочинениях («Медный всадник»; 1837 г.). Традиция литературного типа была продолжена в повестях Н. В. Гоголя «Записки сумасшедшего» (1835 г.), «Шинель» (1842 г.). Тема хрупкого простолюдина также присутствует в творчестве А. П. Чехова, Ф. М. Достоевского, Горького, М. А. Булгакова и др.
Тип «лишний человек»
«Лишний человек» – герой, характерный для русской литературы 40-50 годов XIX века, который воплощает в себе тип отчаявшегося русского дворянина.
Тип лишнего человека – интеллектуал из высших кругов, угнетенный неразрешимыми жизненными вопросами и устоями власти. Типичный герой противостоит обществу, увлекается празднествами, что обусловлено его усталостью, пассивностью и потерей смысла жизни. Чацкий. Художник Н. Кузьмин
Наиболее ранними и классическими представителями типа «лишний человек» являются главные герои произведений А. С. Пушкина «Евгений Онегин», А. С. Грибоедова «Горе от ума», М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» – Онегин, Чацкий, Печорин – в которых разочарование сочетается с чертами байронического героя эпохи романтизма.
Читать еще: Что означает любовь к жизни. Любовь к жизни
Тип «новый человек»
В 50-60 годах ХІХ века на смену «лишнему человеку» в русской литературе пришел тип нового человека, связанный с изменениями русских социально-политических порядков.
Тип героя «новый человек» отличает озаренность, активная деятельность, пропагандистская позиция, сильный волевой характер.
Образы новых людей ярко представлены в романах И. С. Тургенева «Рудин» (1856 г.), «Накануне» (1860 г.), а также «Отцы и дети» (1862 г.), главный герой которого – Евгений Базаров – бескомпромиссный нигилист.
Значение типа в литературе
Типы восходят к концепции личности литературных направлений, особенность которых раскрывается через характерные общественные признаки. Таким образом, соотнесение литературного героя с конкретным типом определяет суть личности.
Слово тип произошло от греческого typos, что в переводе означает – отпечаток, образец.
Литературный тип (О литературе)
Тип (от греч. typos — отпечаток, модель, образец). В начале 4 части «Идиота» Достоевский говорит, что писатели стараются брать «типы, чрезвычайно редко встречающиеся в действительности целиком, и которые тем не менее почти действительнее самой действительности». Типы, по Достоевскому, «снуют и бегают перед нами ежедневно, но как бы несколько в разжиженном состоянии», «типичность лиц как бы разбавляется водой».
От слова тип производятся прямо противоположные по значению прилагательные. Все знакомы, например, с типовой, то есть стандартной, застройкой. Чаще всего «типовой» — это обезличенный. Напротив, типичное, типическое означает проявление общего в индивидуальном, в характерном, в особенном. Люди, писал Достоевский, «и до Гоголя знали, что эти друзья их такие, как Подколесин, но только не знали еще.
что они именно так называются». Действительно, мы и в жизни замечаем в основном то. чему знаем наименования: не знающий, что такое в здании фриз или архитрав, почти не видит их. воспринимает здание только целиком, в общем и целом, без конкретных особенностей. Задача художника — увидеть и назвать, определить жизненные явления — придать им определенность, показать общее в индивидуальном. Татьяна Ларина неповторимо индивидуальна, но именно благодаря этому она выражает типично русский национальный характер известного времени (в иное время «я другому отдана» Белинский интерпретировал уже в духе «женского вопроса», не существовавшего для Пушкина) и служит прообразом классических женских характеров в русской литературе: и тургеневских женщин, и Наташи Ростовой.
и в какой-то мере героинь Достоевского и Чехова. Неповторимы Онегин, Печорин, Бельтов, Рудин, Обломов, но в их характерах Добролюбов обнаружил развитие одного типа — молодого дворянского интеллигента в эпоху постепенной утраты дворянством передовой роли в обществе.
До XIX в. типичность обычно оказывалась универсальностью: конкретный человек воплощал, по мысли писателей, общие черты всего рода человеческого. В реализме нового времени общее в характере окрашено признаками класса, сословия, социальной среды и эпохи, а ранее эта окраска вовсе не признавалась существенной. С точки зрения типизации не так уж принципиально было то, что Гамлет — принц, а Лир — король, да еще король древних бриггов, не владеющих ни предметами материальной культуры, ни понятиями шекспировских героев (высокий род был важен лишь в жанровом плане: герою трагедии полагалось быть знатным).
Потому и возможно было впоследствии усмотреть леди Макбет в Мценском, Гамлета в Щигровском уезде, а короля Лира в степном поместье Орловщины.
«Универсалистские» характеры зачастую обнаруживали крайние формы типизации: то стремление как бы к «типовому» — различные жесткие амплуа, — то увлечение исключительностью героя с его особой красотой, силой, благородством и т.д. Одно не отвергало другое, противоположности сходились. Ведь если герой отличался почти одним только благородством (персонажи-дворяне у маньеристов и классицистов) либо, наоборот, одной только скупостью (мещане) и ханжеством (монахи), то это исключительная, гиперболизированная черта как раз и формировала якобы «типовые» образы идеальных возлюбленных, скряг и ханжей. Однако такое отождествление «типового» и индивидуального далеко не всегда вело к обезличивающей стандартизации. В современном французском языке скрягу так и называют гарпагоном — по личному имени мольеровского персонажа. Художественная индивидуальность может состоять именно в отсутствии человеческой индивидуальности. Ни с кем не спутаешь щедринского Брудастого, его «Раззорю!» и «Не потерплю!», хотя этими двумя угрозами исчерпывается почти вся его индивидуальность. Значит, и тут мы имеем дело с типическим, а не с «типовым» — антихудожественным. Для драматургических, сатирических, аллегорических, сказочно-фантастических произведений эта форма типизации даже наиболее удобна. Например, в пьесах, которые должны быть компактными, не надо других условностей — длинных речей второстепенных персонажей, проясняющих ситуацию и характеры главных, они и так ясны без детальных предысторий. В сатире аналогичная типизация ведет к заострению образа, в аллегорических баснях и сказках создает предельно четкий конфликт: опять-таки не надо всякий раз описывать человека робкого и человека сильного, злого и коварного — каждый знает, какие отношения между зайцем и волком. Так что и Щедрин писал сказки отнюдь не потому, что он был умный, а цензура глупая.
Читать еще: Сексуальные тайны кремля. Балетные страсти
Типическим может быть и странное, удивительное, нелогичное. В «Мертвых душах» Чичикова приняли за переодетого Наполеона. Фантастическое измышление? Нет. П.Вяземский рассказывал, что после войны 1812 г. на одной из почтовых станций висел портрет Наполеона. На вопрос: «- Зачем ты держишь на стене этого негодяя? — А затем, — отвечает смотритель, — чтобы, в случае, если он явится на станцию под ложным именем и спросит лошадей по чужой подорожной, задержал его по силе примет. » Сама российская действительность была так богата алогизмами, нелепостями, что типическую нелепость писатель мог найти буквально на дороге.
Безусловно, образам дореалистической, а в XIX-XX вв. и модернистской литературы больше грозит опасность утратить типичность. Но «универсализм» имеет и большое преимущество — непосредственное проявление в характере героя важнейших общечеловеческих свойств, которое порой приводит к созданию так называемых вечных образов. В литературе XIX-XX вв., чье огромное достижение состоит в ее социально-исторической конкретности, индивидуум, взятый сам по себе, вне проблематики целого произведения, воплощает общечеловеческое лишь в той мере, в какой оно присуще определенному социальному слою в определенный исторический период. Поэтому новейшая литература не порождает столь глобальных типов, способных отрываться от «своего» произведения и существовать независимо от него, таких, как Фауст, Гамлет. Дон Кихот, Дон Жуан, барон Мюнхгаузен. Точнее, они появляются, но в ином масштабе, в совершенно иных функциях — в произведениях неисторической, «универсалистской», по своим основам детской литературы (Буратино, Чиполлино, Незнайка. ). Большая литература в этом плане ушла далеко от своего детства и отрочества, но всякий прогресс, как известно, сопровождается и потерями.
Средства создания типического образа тоже различны. Есть немало писательских утверждений, в том числе Гоголя, Толстого, Флобера, Горького, что для этого необходимо наблюдать в жизни многих людей, в чем-то сходных между собой. По мнению Гончарова, типичным вообще может быть лишь нечто массовое, а то, что в действительности еще только зарождается, нетипично. Иначе полагал Тургенев, учитывающий перспективу развития жизненных явлений. Он всегда точно схватывал едва появляющиеся, но жизнеспособные ростки нового. Тургенев, Достоевский. Лесков часто создавали типические образы, отталкиваясь от одного конкретного прототипа. В их героях много индивидуально-неповторимого, что не раздавало повод сторонникам типического как массового упрекать этих писателей в нетипичности героев, в отступлении от реализма. Но вот Чернышевский считал наиболее плодотворной типизацию через глубокое проникновение в сущность единичного яркого характера. А его предшественник Белинский признавал обе возможности.
Безусловно, оба способа имеют право на существование. Однако второй из них все-таки в некоторой степени основывается на первом. Недаром спорят о прототипах Базарова. Это и врач Дмитриев, как свидетельствовал сам писатель, но также и Добролюбов, и вообще известные Тургеневу революционные демократы. Нельзя даже подобрать яркий тип в жизни, не имея «точки отсчета», исходного представления о типическом как распространенном или распространяющемся. Писатель — человековед в том смысле, что, познавая человека, он узнает и уже во многом заранее знает людей, общество. Ведь в этом и сущность художественной типизации, воссоздания общего в индивидуальном.
Литература социалистического реализма начиналась как раз с «предвосхищенных» типов. Нетипичным счел В.Боровский образ Ниловны, отразивший тогда еще редкое явление. Горький же видел перспективу. «Мало вас все-таки!» — говорит во «Врагах» вахмистр Квач Синцову. «Будет много. подождите!» — отвечает тот. Но еще многие герои советской литературы 1920-30-х гг. были героями отнюдь не массовидными. Таков Корчагин: если бы все или большинство в его время были Корчагиными, не была бы такой героической и драматической его личная судьба. В современной же литературе «обыкновенные» люди пользуются большим вниманием, даже когда речь идет о войне: герои современной военной прозы уже не косят врагов, как траву. Возникают произведения о таких людях, которые не могли непосредственно участвовать в преобразовании социальной действительности и совершенно не интересовали писателей прежде, например, о деревенских старухах (В.Астафьев. В.Белов, В.Распутин). Вспомним слова А.Н.Толстого о нежелании заканчивать «Петра Первого» концом царствования Петра: «Не хочется, чтобы люди в нем состарились. Что я с ними буду, со старыми, делать?» А ведь Петр умер в 53 года.
Типизация — понятие более широкое, чем тип, типический характер. Типичными бывают и характеры, и обстоятельства, и отношения, связи между характерами и обстоятельствами. Иногда утверждают, что типизация охватывает также сюжет, художественную речь, жанр и т.д. Если типические характеры, а подчас и типические обстоятельства были свойственны «универсалистской» литературе, то типическую связь между ними — социальный детерминизм — воссоздает только реалистическое искусство.
Источники:
http://writerstob.narod.ru/termins/l/lit_tip.htm
http://www.litdic.ru/tip/
http://www.kritika24.ru/page.php?id=5617